По-моему, самое оскорбительное для человека - это
чувство голода. Настоящего голода, когда элементарно нечего жрать. Его
не преодолеть, не побороть. В голове никаких мыслей, кроме одной - хочу
есть. Что угодно отдам за маленький кусочек хлеба. Может быть повесить
себе на грудь плакатик "Старший научный сотрудник, кандидат наук умирает
от голода. Помогите!" и сесть около институтской проходной, через
которую ходил почти сорок лет.
Но похоже, что и не помогут.
Мимо ходят сытые люди, многие с автоматом Калашникова за плечом. С
некоторыми у меня раньше были вполне нормальные отношения, мы вежливо
здоровались при встрече. Теперь они меня не видят в упор. Их бабы в
очереди у водяной колонки злобно шипят: "Русским воды не давать!" В
очереди за хлебом: "Русским хлеба не давать! Пешком по морю пойдёте в
свою Россию!"
"Русские" - это мы. Хотя у меня отец был еврей, а
мама украинка, я тоже "русский". Впрочем, в очереди за хлебом я не
стою. У меня на хлеб нет денег. Хотя я ещё хожу на свою работу, там
работы нет и денег не платят. Вместо хлеба у нас мамалыга, да и то не
каждый день. Мы помогаем друзьям в деревне в их нелёгком, непривычном
для нас труде, они помогают нам чем могут, в том числе кукурузой в
початках. Хотя у самих очень не густо. Мы сделали дома ручную мельницу
для кукурузы, хорошо мелет. Когда есть что молоть.
В очереди за
водой со мной часто стоит знакомый старик-армянин. Он тоже "русский".
Жалуется мне: "Хочу умереть - не могу!" Недавно я получил от друзей
несколько фотографий нашего институтского посёлка. На одной из них этот
старик. Живой! Мы живучие.
Когда абхазы прогнали ревнителей
"территориальной целостности" (которые с удовольствием носили автоматы,
как деталь костюма, но воевать отнюдь не рвались), меня нашёл на работе
абхазский милиционер и сказал, что начальник районного отделения милиции
просит меня починить радиостанцию в комнате дежурного. Убегая,
"ревнители" вывели её из строя. В институте ему сказали, что я могу её
починить.
Починка оказалась несложной и не заняла много
времени. Были только отвинчены несколько разъёмов. Я включил станцию,
вызвал кого-нибудь, кто есть в "эфире". Мне ответил один из милицейских
постов. Я зашёл в соседний кабинет к начальнику отделения и сказал, что
связь работает. Он нагнулся и достал из тумбы своего письменного стола
две огромные круглые буханки деревенского хлеба. Ещё горячего, только
что из пекарни.
Хлеб из пекарни в селе Дранда всегда славился
своим исключительным качеством. Проезжающие мимо шофёры всегда покупали
там хлеб. Последние годы он был нам недоступен по цене.
Пока
тот же милиционер вёз меня в "газике" домой, я прижимал к груди это
тёплое чудо, от которого исходил давно забытый сказочный аромат свежей
выпечки. Когда я протянул этот хлеб своей жене Наде, она уткнулась в
него лицом и заплакала. Взято у Yuri Basin: 
http://blogs.mail.ru/mail/4z5lf/1E72F38739CA95A5.html он комменты отключил, но написанное меня пробило до слёз.
игра света и теней!!!